Решение ЕСПЧ в деле «Зеленчук и Цюцюра против Украины"

В конце мая сеть взорвала новость об отмене земельного моратория, которую якобы санкционировал Евросуд своим решением по делу "Зеленчук и Цюцюра против Украины".

Пробежавшись по верхам пресс-релиза ЕСПЧ, как обычно в поисках «жаренного», украинские СМИ с удовольствие разносили по уголкам уанета новость о скорой кончине моратория.

Некоторые СМИ и блоггеры наоборот, говорили о том, что ЕСПЧ ничего такого Украине не предписывал и сеть пополнилась мнениями разного рода специалистов, которые окончательно заговорили эту тему и привнесли еще большую смуту в эту тему.

Так как? Мораторий отменяется или нет?

Мы подготовили перевод решения ЕСПЧ по делу "Зеленчук и Цюцюра против Украины" и теперь вы сами можете прояснить для себя, что конкретно сказал Евросуд.

И да … всем любителям ставить себя автором переводов, копипейстить без ссылок на первоисточник, или с некликабельными ссылками, плагиатить и т.д. и т.п. – не забывайте ставить кликабельную ссылку на этот источник с переводом решения!

 

за исключением случаев наследования и экспроприации на общественные нужды.

.17. 25 октября 2001 года был принят новый Земельный кодекс. Он вступил в силу 1 января 2002 года.

.18. В параграфе 3 Статьи 22 нового Земельного кодекса выделяются следующие категории целевого назначения с/х (i) частные мелкие хозяйства; (ii) земли для выращивания фруктов и овощей; (iii) земли для пастбищ и сбора сена; (iv) земли для коммерческой сельскохозяйственной деятельности; и (v) частные фермерские предприятия, то есть коммерческие субъекты, принадлежащие частным фермерам, занимающимся коммерческой сельскохозяйственной деятельностью.

19. Согласно Статье 15 Переходных положений нового Земельного кодекса, до 1 января 2005 года частные лица и негосударственные субъекты не могли продавать или иным образом передавать право собственности на две категории земельных участков, находившихся в их собственности: (i) участки, предназначенные для частных фермерских хозяйств или иной коммерческой сельскохозяйственной деятельности и (ii) земельные паи. На своп, наследование и экспроприацию на общественные нужды запрет не распространялся. Запрет, который впоследствии был продлен и изменен (см. таблицу в параграфе 21 ниже), называют в Украине «мораторий на продажу земли» (земельний мораторій).

20.. По словам Правительства, протокол заседания парламента, на котором был принят новый Кодекс, показывает, что мораторий был введен, так как требовалось дополнительное время для формирования земельного рынка с «адекватными» ценами и принятия законодательства, необходимого для создания такого рынка. В частности, согласно протоколу, в начале обсуждения депутат В. Асадчев выразил обеспокоенность по поводу того, что, если положения Кодекса касательно передачи земли в частные руки были бы приняты, это создало бы несколько крупных землевладельцев (десять латифундистів) и превратило бы остальную часть населения в наемных сельхозрабочих (батраки). Представляя проект Кодекса на голосование, председатель Парламентского комитета по земельным вопросам и сельскому хозяйству К. Ващук заявила, что в целях решения вопросов, поднятых депутатом Асадчевым, проект приостановил до 05 года действие всех положений, касающихся продажи земли, пока не будут приняты законы о создании земельного кадастра, регистрации земли и другие, а также пока не будет создан Государственный земельный банк. [1]

C. Изменения моратория и его текущая форма

21. В Земельный кодекс неоднократно вносились поправки в отношении как продолжительности, так и масштабов первоначального запрета, что изложено в таблице ниже:

Таблица Основные законодательные изменения, касающиеся моратория на продажу земли

№	Дата принятия закона	Конечная дата моратория	Изменения в масштабах моратория и другие связанные с этим поправки	Краткое изложение причин, указанных в пояснительной записке к законопроекту
1	06/10/2004	01/01/2007	Запрещены своп сделки, связанные с землей, включая обмен земли на акции компаний	Кабинет министров еще не разработал законодательство, регулирующее рынок земли; необходима была техническая работа, чтобы подготовить администрации к обработке земельных сделок. «Продление» запрета было необходимо для предотвращения «обнищания украинского народа» и скупки земли украинскими и иностранными магнатами (магнати)
2	09/02/2006		Объявлены недействительными контракты и доверенности, предусматривающие будущую (после истечения срока действия моратория) передачу земли, подпадающей под действие моратория	Закон направлен на предотвращение обхода моратория путем выдачи доверенностей землевладельцами третьим лицам, уполномочивая их распоряжаться землей, подпадающей под действие моратория[1]
3	19/12/2006	01/01/2008	Мораторий, помимо земли для коммерческой сельскохозяйственной деятельности, охватил мелкие частные хозяйства (см. пар. 18 выше); запрещено какое-либо изменение целевого назначения земли, подпадающей под действие моратория; вновь разрешены своп-сделки, предусматривающие обмен одного земельного участка на другой	Развитие частного владения землей, обеспечение неограниченного осуществления прав собственности и свободного оборота земли, за исключением случаев, предусмотренных законом. Создание земельного рынка позволило бы передавать землю более эффективным пользователям, но для этого рынок должен был должным образом урегулирован. Такое регулирование должно было включать: ограничения на изменение целевого назначения земли, установление определенных критериев для потенциальных покупателей земли, ограничения на максимальные размеры участков определенных типов земли и концентрацию земли в руках отдельных лиц или семей и т. д.

4	28/12/2007 и 03/06/2008[1]	До вступления в силу Закона о земельном кадастре и Закона о рынке земли	Заметные изменения отсутствуют	Эти поправки были включены в комплексные законопроекты, охватывающие главным образом бюджетные вопросы и содержащие широкий спектр изменений; по-видимому, не было никаких конкретных замечаний по вопросу моратория[2]
5	19/01/2010	До вступления в силу Закона о земельном кадастре и Закона о рынке земли, но не ранее 01.01.2012	Заметные изменения отсутствуют	Законодательство, регулирующее земельные отношения, еще не разработано; требовалась техническая работа, чтобы подготовить администрации к обработке земельных сделок. «Продление» было необходимо для предотвращения «обнищания украинского народа» и скупки земли украинскими и иностранными магнатами
6	07/07/2011 и 01/01/2013		Принят и вступил в силу Закон о земельном кадастре
7	09/12/2011		Парламент принял в первом чтении проект Закона о рынке земли (см. пар. 40 ниже). Похоже, что никакого дальнейшего прогресса законопроект не имел	В ходе парламентских дебатов было предложено переименовать Закон о рынке земли в «Закон об обороте с/х земель». [3]

8	20/12/2011	До вступления в силу Закона о рынке земли, но не ранее 01.01.2013	Заметные изменения отсутствуют	Закон о земельном кадастре должен был вступить в силу 1 января 2013 года, и окончание моратория было назначено на эту конкретную дату
9	02/10/2012		Разрешено изменение целевого назначения земли в случаях, когда земля передается инвестору в рамках соглашения о разделе продукции	Поощрение привлечения инвестиций в соглашения о разделе продукции, особенно в области разведки и добычи углеводородов
10	20/11/2012	До вступления в силу Закона об обороте с/х земель, но не раньше 01.01.2016	Закон, продлевающий действие моратория, поручил Кабинету министров подготовить проект Закона об обороте с/х земель и представить его Парламенту в течение шести месяцев	Несмотря на то, что проект Закона о рынке земли был утвержден в первом чтении 9 декабря 2011 года, он еще не получил статус закона. Предполагалось изменение концепции этого законопроекта с изменением названия на «Закон об обороте с/х земель». «Продление» действия моратория было необходимо для разработки эффективного механизма реализации и контроля за реализацией земли и предотвращения возможных злоупотреблений
11	10/11/2015	То же, что и в строке 10, но не раньше 01.01.2017	Закон, продливший действие моратория, поручил Кабинету министров подготовить проект Закона об обороте с/х земель и представить его Парламенту до 01/03/2016	Отмена моратория в условиях войны и экономического кризиса представляла бы угрозу национальной и продовольственной безопасности и угрожала бы потерей земли как важного национального ресурса. Требовалось разработать пошаговую «дорожную карту» для введения сельскохозяйственных земель в обращение, которая была бы понятна общественности. Мораторий создавал трудности в получении финансирования для сельскохозяйственного производства и привел к депопуляции сельской местности. Чтобы решить эти и другие проблемы, возникшие из-за моратория, необходимо было принять Закон об обороте с/х земель и ввести эти земли в обращение
12	06/10/2016	То же, что и в строке 10, но не раньше 01.01.2018	Проект Закона об обороте с/х земель должен был быть представлен до 01/07/2017. Очевидно, этот законопроект не был представлен Кабинетом Министров ни в этот, ни в предыдущий срок, хотя два законопроекта были представлены в 2016 году определенными депутатами (см. пар. 43 ниже)	Хотя создание земельного рынка являлось необходимым элементом развития рыночной экономики, рынок должен быть прозрачным и справедливым, конкурентоспособным и эффективным, и быть способным бороться с теневым рынком. Таким образом, «продление» было необходимо для разработки законодательства, регулирующего земельный рынок[1]
13	07/12/2017	То же, что и в строке 10, но не раньше 01.01.2019	Проект Закона об обороте с/х земель должен был быть представлен к 01/07/2018	Отмена моратория в условиях войны и экономического кризиса без введения законодательства, регулирующего обращение сельскохозяйственных земель, создало бы угрозу национальной и продовольственной безопасности. Отмене моратория должна была предшествовать законодательная работа, направленная на поощрение создания сети мощных фермерских предприятий и кооперативов. Запрет на продажу сельскохозяйственных земель являлся препятствием для привлечения инвестиций в сельскохозяйственный сектор, поскольку землю нельзя было заложить для получения займов, но отмена запрета не может быть самоцелью и должна рассматриваться как мера поощрения инвестиций в сельскохозяйственный сектор и в то же время не должна привести к потерям земли среди сельского населения[2]

22. На сегодняшний день Переходные положения Земельного кодекса запрещают отчуждение большинства типов сельскохозяйственных земель в любой форме, в том числе категорий, принадлежащих заявителям, за исключением случаев наследования, своп-сделок и экспроприации на общественные нужды. Они также запрещают любые изменения целевого назначения таких земель, за исключением случаев, когда они были переданы инвестору в рамках соглашения о разделе продукции. В настоящее время в Переходных положениях указывается, что эти ограничения должны оставаться в силе до вступления в силу Закона об обороте с/х земель, но в любом случае до 1 января 2019 года.

D. Конституционные вопросы

23. Пар. 1 статьи 13 Конституции 1996 года гласит, что земля, ее недра, воздух, вода и другие ресурсы являются собственностью украинского народа (є об'єктами права власності Українського народу). Пар. 4 Статьи 13 обязывает государство обеспечивать защиту прав всех собственников и экономических субъектов, а также социальную направленность экономики. Пар. 1 статьи 14 гласит, что земля является основным национальным достоянием и находится под особой защитой государства. Пар. 2 статьи 14 гарантирует право на владение землей и гласит, что право собственности на землю может приобретаться и осуществляться гражданами, юридическими лицами и государством в соответствии с законом.

24. Статья 22 гласит, что права и свободы человека и гражданина гарантируются и не могут быть ограничены путем принятия новых законов или поправок к действующим законам.

25. Статья 41 Конституции гласит:

 «Кожен має право володіти, користуватися і розпоряджатися своєю власністю, результатами своєї інтелектуальної, творчої діяльності.

..Ніхто не може бути протиправно позбавлений права власності. Право приватної власності є непорушним.»

26. 17 февраля 2017 года пятьдесят пять членов парламента подали в Конституционный суд заявление о том, чтобы закон от 6 октября 2016 года, подтверждающий мораторий, объявить неконституционным.[1] Они ссылались на статьи 13, 14 и 41 Конституции, изложенные выше, а также статью 8 (принцип

верховенства права), 24 (недискриминация), 42 (право на предпринимательскую деятельность) 48 (право на достаточный уровень жизни) и 64 (общее положение об ограничении конституционных прав) Конституции.

14 февраля 2018 года Конституционный суд отклонил это заявление, не рассмотрев его по существу. Конституционный суд нашел аргументы, представленные в поддержку этого заявления для абстрактного рассмотрения, недостаточными, чтобы начать процесс по конституционному пересмотру и его рассмотрение по существу. Конституционный суд пришел к выводу, что заявления не отвечало требованиям пар. 3 раздела 51 Закона о Конституционном суде, в котором излагаются детали, которые должны содержаться в заявлении, а именно аргументы относительно того, почему заявитель считает определенное положение неконституционным.

Согласно информации на сайте Конституционного суда по состоянию на 6 апреля 2018 года, которая, похоже, является самой свежей общедоступной информацией на дату рассмотрения дела Судом, иных заявлений по данному вопросу не подавалось. ^[1]

E. Налогообложение и правила, регулирующие право собственности на землю

27. Налоговый кодекс 2010 года освобождает от налога на имущество землю, сдаваемую в аренду коммерческим сельскохозяйственным производителям, пользующимся упрощенным режимом налогообложения.[2] Статья 281.1.3 освобождает пожилых пенсионеров от налога на землю.

28. Пар. 2 статьи 78 определяет право собственности как право владеть, пользоваться и распоряжаться землей.

29. Согласно пар. 2 статьи 81 и пар. 2 и 3 статьи 82, иностранные граждане, лица без гражданства, иностранные юридические лица и юридические лица с иностранным капиталом могут владеть несельскохозяйственными землями только определенных категорий.

30. Статья 91 требует от землевладельцев пользоваться землей в соответствии с ее целевым назначением, уважать защиту окружающей среды, улучшать плодородие земель, уважать права соседей и т.д. В статье 143 предусматривается, что суд может распорядиться об экспроприации земли без компенсации в случае несоблюдения целевого назначения земли, чтобы устранить серьезные нарушения правил охраны земель, совершаемые несмотря на предупреждения со стороны органов защиты земли.

31. В статье 130 предусматривается, что земля, предназначенная для коммерческой сельскохозяйственной деятельности, может быть приобретена только гражданином Украины, обладающим достаточным образованием или опытом для занятия сельскохозяйственной деятельностью, или украинским юридическим лицом, в уставе которого среди типов деятельности, которым оно занимается, указано сельское хозяйство. Городские власти по месту расположения земельного участка, а также его постоянные жители, имеют право первого отказа в отношении продаваемой земли.

32. Пункт 13 Переходных положений Кодекса, действовавший на 2001 год, предусматривал, что одно лицо или организация не могут приобрести более 100 гектаров сельскохозяйственных земель. Закон от 6 октября 2004 года (первое продление моратория - см. строку 1 таблицы в пар. 21 выше) продлил это ограничение до 1 января 2015 года. Оно истекло к этой дате. Однако, учитывая, что большинство сельскохозяйственных земель не могло продаваться в течение этого периода, похоже, это ограничение не имело какого-либо практического применения.

F. Правила и статистика по рынку аренды земли

33. Согласно Закону об аренде земли (раздел 21), арендная плата устанавливается по соглашению сторон. Однако Указ Президента № 92/2002 от 2 февраля 2002 года поручил Кабинету министров и местным органам исполнительной власти принять оперативные меры для обеспечения того, чтобы уровень аренды по договорам аренды земли составлял не менее 3% от оценочной стоимости земли. Согласно статистике, опубликованной Государственным земельным кадастром, в 2013 году 74,4% соглашений об аренде предусматривало арендную плату в размере не менее 3% от такой стоимости. [1]

34. Согласно разделу 19 Закона об аренде земли, для основных категорий сельскохозяйственных земель срок аренды не может быть

менее семи лет и для любой аренды не может превышать пятидесяти лет.

35. Государственный земельный кадастр опубликовал определенные статистические данные о рынке аренды земли в Украине, на которые стороны ссылались в своих материалах:

(i) по состоянию на 2013 год было заключено 4 741 400 договоров об аренде земельных участков в бывших КСП или земельных участков, преобразованных из прежних паев, что составляет 17,5 млн. гектаров. Из них 35,5% были заключены с лицами - преемниками бывших колхозов, 14,2% - с отдельными фермерскими предприятиями (см. пар. 18 выше), а 50,3% - с другими организациями. Средняя арендная плата по стране составила 563,50 гривен (на то время – около 48 евро). 52,2% арендодателей были пенсионерами; [1]

(ii) по состоянию на апрель 2015 года количество договоров аренды увеличилось до 4,8 млн., средняя годовая арендная плата в стране составляла 727,6 грн. за гектар (около 29 евро на тот период), а средняя арендная плата в Ровненской и Тернопольской областях, где находятся участки заявителей, составляла 1068,80 грн. и 546,10 за гектар соответственно (42 и 21 евро). [2]

G. Политические заявления и планы, законодательные предложения и отношение общественности к мораторию

36. 31 мая 2002 года в своем ежегодном обращении к Парламенту о состоянии нации, Президент Украины подчеркнул необходимость создания структуры для эффективного и прозрачного рынка земли к 2005 году, когда мораторий истечет. Важными аспектами были создание прозрачной системы регистрации прав собственности, введение возможности использования земли в качестве залога и завершение конвертации земельных паев в земельные участки, а также выдача свидетельств о праве собственности. [3]

37. Коалиционные соглашения от 22 июня 2006 года и 29 ноября 2007 года[4], а также план действий Кабинета министров от 16 января

2008 года[1] в почти идентичных выражениях называли следующие приоритеты для коалиции и правительства: создание условий для функционирования рынка земли (выдача свидетельств о праве собственности, демаркация границ земельных участков, ввод земельного кадастра, оценка земли, введение механизма регулирования земельного рынка), а затем отмена моратория.

38. 17 июня 2009 года Кабинет Министров утвердил план Государственной программы развития земельных отношений до 2020 года. Он отметил ряд проблем в земельных отношениях и предложил ряд мер по их разрешению, включая постепенный ввод земли и прав на нее в оборот, а также создание и развитие земельного рынка.

39. 7 апреля 2011 года в своем ежегодном обращении к Парламенту о состоянии нации Президент Украины заявил, что мораторий препятствует передаче земли эффективным владельцам, что замедляет развитие сельскохозяйственного сектора. Необходимо было принять срочные меры для создания регулируемого земельного рынка. [2]

40. 9 декабря 2011 года Парламент утвердил проект Закона о рынке земли в первом чтении (см. пар. 21 выше). [3] Согласно законопроекту, только граждане Украины, муниципалитеты и государство могли приобретать сельскохозяйственные земли. Один гражданин не мог владеть более чем 100 гектарами земли, предназначенной для коммерческой сельскохозяйственной деятельности, или арендовать более 6000 гектаров таких земель в одном районе или более 5% земли в одной области. Ограничения относились также к связанным с таким гражданином лицам. В законопроекте предусматривалось, что владельцы соседних земель имели право первого отказа в случае отчуждения сельскохозяйственных земель и что такая земля не могла быть продана за цену меньшую, чем цена, определенная специалистом по процедуре, установленной законом. Повторное зонирование ранее принадлежавших государству сельскохозяйственных земель запрещалось в течение десяти лет после приобретения. В законопроекте также содержался ряд других правил, направленных на обеспечение эффективного использования сельскохозяйственных земель.

41. 3 июля 2012 года в своем ежегодном обращении к Парламенту о состоянии нации Президент Украины заявил, что в том году, до

отмены моратория, следовало создать механизмы эффективной защиты интересов сельскохозяйственных производителей и продовольственной безопасности страны, а также обеспечить эффективное функционирование таких механизмов. [1]

42. В своих ежегодных обращениях к Парламенту о состоянии нации в 2016 и 2017 годах Президент Украины сделал следующие замечания относительно моратория на землю.

6 сентября он заявил:

«Відсутність права на вільний продаж і купівлю землі сільськогосподарського призначення, безумовно, стримує інвестиції в аграрну сферу,  (Оплески) понижує і порушує права селян, занижує, між іншим,  права оренди, виймаючи з їх кишень останні копійки. І це аксіоматично. Але мені відомо  і стан громадської думки, який є в Україні щодо  цього питання, і позиція більшості парламентських фракцій. Я її шаную і поважаю. Але як розв'язати цю проблему, дорогі мої депутати? Це ваша компетенція. Або ховати голову в пісок і нічого не міняти, або все ж таки працювати над створенням ринку землі в  Україні, але з усіма  можливими  запобіжниками від будь-яких негативних наслідків.» [2]

7 сентября он заявил:

«… В Естонії в приватні руки віддали все: порт, телекомунікації, авіацію і навіть залізницю. У Польщі із 8,5 тисяч державних підприємств в руках держави залишилося 41. До речі, і землю у них не скупили іноземці. Попри те, що мешканці цих країн можуть легко купувати чи продавати сільськогосподарські угіддя..

Українці зараз цього права позбавлені. Мільйони людей формально володіють землею, але за них вирішили, що вони не здатні нею розпоряджатися і запровадили абсолютно неконституційний мораторій. Чому ми тоді дозволяємо людям продавати квартири? Теж хтось їх може всі скупити.

Як державний діяч при ухваленні рішень я маю зважувати на громадську думку. І наразі, на жаль, її сформували популісти. Я не збираюся витискувати із Верховної Ради земельну реформу, не буду цього робити. Але прошу ухвалити, - хоча б усно, в умі і в серці, - політичне рішення на її користь. Прийняти такі закони, які хоча би знімуть фобії, наявні на цю тему в суспільстві і серед народних депутатів; які врахують всі застереження, виставлять всі запобіжники, встановлять мінімальну ціну, захистять селянина, сформують прозору позицію в реєстрі ля реєстрації, але дадуть свободу українському селянину. І прошу назвати, точніше ви самі визначіться і назвіть, чітку дату старту, нехай навіть це буде і не сьогодні.»[3]

43. 3 апреля 2017 года Кабинет Министров утвердил свой среднесрочный план действий на период до 2020 года и приоритетный

план действий на 2017 год. План 2020 упоминает продолжающийся мораторий как одну из основных проблем в сельскохозяйственном секторе, которая лишает большое количество украинских граждан возможности реализовать свое конституционное право на собственность и препятствует развитию сельскохозяйственного рынка. Согласно плану, проблема, созданная мораторием, могла быть решена путем общенационального обсуждения и введения земельного рынка на основе модели, приемлемой для населения. В плане 2017 указывалось, что проект Закона об обороте с/х земель будет представлен Парламенту во втором квартале 2017 года. Однако, судя по всему, это сделано не было. [1]

44. Правительство представило информацию о протестах, проводившихся в начале октября 2016 года фермерами в ряде областей, включая блокирование автомагистралей. Фермеры призывали к восстановлению налоговых льгот для сельскохозяйственного сектора. Одним из их требований было также подтверждение моратория на землю.

III. СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО

45. Исходя из материалов, имеющихся в распоряжении Суда касательно законодательства государств-членов Совета Европы, ни одно из тридцати двух государств-членов не имеет общего запрета на продажу или любую другую форму отчуждения сельскохозяйственных земель. То же самое можно сказать о двух рассмотренных государствах, которые не являются членами Совета Европы - Канаде и Соединенных Штатах Америки.

46. Хотя в двадцати двух из тридцати двух рассмотренных государств-членов с 1990 года имели место земельные реформы (Армения, Азербайджан, Босния и Герцеговина, Хорватия, Чехия, Эстония, Финляндия, Германия (после объединения), Греция, Венгрия, Латвия, Литва, Молдова, Черногория, Польша, Румыния, Российская Федерация, Сербия, Словакия, Словения и Македония), ни одно из этих государств с тех пор не вводило таких запретов, хотя некоторые из них накладывали ограничения по времени на перепродажу земли, приобретенной в результате приватизации: например, три года в Армении и десять лет в России (согласно законодательству до 2001 года).

47. Тем не менее, во многих рассмотренных государствах-членах передача сельскохозяйственных земель включает ряд ограничений и условий.

48. Так, в семи из рассмотренных государств-членов (Австрия, Франция, Германия, Венгрия, Литва, Норвегия и Швеция) передача права собственности на сельскохозяйственную землю должна быть санкционирована специальным государственным органом. Процедура разрешения обычно служит для обеспечения эффективного использования земли для сельского хозяйства; к примеру, в Австрии для получения разрешения покупателю необходимо предоставить гарантии того, что он или она действительно будут заниматься возделыванием земли. В качестве другого примера, в Норвегии обычным условием предоставления разрешения является то, что покупатель должен переехать и жить на купленной земле в течение пяти лет. В трех других государствах-членах (Польша, Словакия и Словения) некоторые категории покупателей, в частности, те, кто уже занят в сельском хозяйстве, или члены их семей освобождаются от процедуры разрешения.

49. В семи из рассмотренных государств-членов (Австрия, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия и Словения) для передачи права собственности на землю или преференциального отношения по сравнению с другими покупателями важны квалификация или предыдущий опыт покупателя в сельскохозяйственном секторе. Некоторые государства, такие как Эстония, Польша и Швеция, как правило, разрешают только частным, а не юридическим лицам, приобретать сельскохозяйственные земли определенного размера, и устанавливают дополнительные условия для юридических лиц, такие как необходимость получения разрешения.

50. Более половины рассмотренных государств-членов – восемнадцать из тридцати двух, а именно Австрия, Босния и Герцеговина, Чехия, Финляндия, Франция, Грузия, Венгрия, Италия, Латвия, Литва, Нидерланды, Польша, Румыния, Россия, Сербия, Словакия, Словения и Македония – имеют законы преимущественного права, обеспечивающие право первого отказа главным образом совладельцам, близким членам семьи, соседним или другим фермерам, арендаторам, сельскохозяйственным предприятиям, муниципалитетам и в некоторых случаях государству.

51.. В девяти из рассмотренных государств-членов (Армения, Азербайджан, Босния и Герцеговина, Хорватия, Грузия, Молдова, Черногория, Россия и Македония) сельскохозяйственные земли обычно не могут продаваться иностранным гражданам. Кроме того, большинство рассмотренных стран бывшего Советского Союза и других государств Центральной и Восточной Европы делают различие между гражданами Европейского Союза, которые в целом могут приобретать сельскохозяйственные земли при условии соблюдения определенных ограничений и по истечении определенных временных промежутков, и гражданами других стран, для которых ограничения более строгие (например, необходимость получения специального разрешения в Эстонии и запрет на передачу земли во владение иностранным гражданам в Венгрии). Тем не менее, для этих ограничений есть исключения, в частности, при наследовании и в случаях, когда более либеральные правила предусматриваются международными соглашениями. Таким образом, может существовать специальный режим для государств-членов Европейского экономического пространства и Организации экономического сотрудничества и развития.

52. В восьми из рассмотренных государств-членов (Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Россия, Македония и Турция) существуют ограничения на размер сельскохозяйственных земель, которыми можно распоряжаться. Как правило, эти государства устанавливают ограничения на максимальную площадь земли, которая может принадлежать одному лицу (от 300 гектаров в Венгрии до 10% площади сельскохозяйственных земель в территориальной единице России), хотя некоторые также ограничивают минимальный размер земельных участков с целью предотвратить чрезмерное дробление земель ниже определенной площади.

53. В некоторых государствах предусмотрена особая процедура продажи сельскохозяйственных земель. Например, в Боснии и Герцеговине земля, наиболее подходящая для сельского хозяйства, продается на открытых аукционах. В таких государствах как Италия, где действуют законы об упреждающем праве, также существуют подробные процедуры, направленные на обеспечение эффективного осуществления преимущественных прав.

54. Кроме того, существуют специальные ограничения относительно определенных территорий, таких как приграничные районы и районы, прилегающие к военным объектам (например, в Греции и Сербии).

ЗАКОН

I. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЗАЯВЛЕНИЙ

55. Суд считает, что в соответствии с пар. 1 Положения 42 Регламента Суда заявления следует объединить, учитывая их общие фактические и юридические предпосылки.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА № 1

56. Заявители жаловались, что законодательные ограничения, применяемые к их земле, нарушили их право на мирное пользование своим имуществом, гарантированное Статьей 1 Протокола № 1, которая гласит:

“Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

 

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.»

 

A. Допустимость

57. Правительство заявило, что первая заявительница не уведомила Суд в своем заявлении, что сдавала свою землю в аренду. Исходя из этого, Правительство предложило Суду отклонить ее заявление за злоупотреблении правом на индивидуальное заявление. Первая заявительница, признавая, что она не упомянула об аренде в своем заявлении, утверждала, что она считала, что этот факт не имеет отношения к ее заявлению, поскольку ее жалоба касалась ограничений на передачу земли в форме, отличной от аренды. Негативное влияние ограничений на продажу и другие виды распоряжения землей на стоимость земли, включая цену аренды, было лишь одним из аспектов ее жалобы.

58. Суд подчеркивает, что представление неполной и, таким образом, вводящей в заблуждение информации может означать злоупотребление правом на подачу заявления, особенно если эта информация касается самой сути дела и если не будет указано уважительных причин того, почему информация не была предоставлена. Тем не менее, намерение заявителя ввести Суд в заблуждение всегда должно быть установлено с достаточной степенью достоверности (см. Gross против Швейцарии [GC], № 67810/10, § 28, ЕСПЧ 2014, с дополнительными ссылками).

59. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что поданные первой заявительницей вначале материалы не содержали информации о том, что она сдавала свою землю в аренду. Тем не менее, Суд не может установить, что, не предоставив эту информацию, она намеревалась ввести Суд в заблуждение. Поэтому он не может утверждать, что она злоупотребила правом на подачу заявления.

60. Суд отмечает, что заявление не является необоснованным в рамках пар. 3 (а) Статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что заявление не является недопустимым по каким-либо другим причинам. Таким образом, заявление допускается к рассмотрению.

B. Суть дела

1. Заявления сторон

(a) Заявители и Правительство

(i) Существование помех и применимые правила

61. Стороны согласились с тем, что имело место вмешательство в права заявителей, гарантированные Статьей 1 Протокола № 1 и что это вмешательство представляет собой «контроль» использования имущества по смыслу второго абзаца указанного положения.

(ii) Правомерность

62. Стороны согласились с тем, что мораторий основывался на национальном законодательстве и что соответствующие положения являлись доступными. Они разошлись во мнениях, были ли эти положения «предсказуемыми».

(α) Заявители

63. Заявители утверждали, что вмешательство в их права не может считаться основанным на четких и предсказуемых положениях закона. Первый и второй заявители унаследовали свои паи земли в мае 2000 года и ноябре 2004 года соответственно и имели основания ожидать, что мораторий истечет 1 января 2005 года, как было указано на то время в Переходных положениях Земельного кодекса. Разумно было предположить, что за три года – первоначальная продолжительность моратория – можно было принять необходимое для регулирования земельного рынка законодательство. Таким образом, если первоначальная дата завершения моратория была ожидаема, его последующее продление таковым не было. Причиной каждого продления указывалась необходимость принятия необходимого законодательства, но оно так и не было принято на протяжении всех этих лет. Например, проект закона о земельном рынке был одобрен в первом чтении в 2011 году, но никакого дальнейшего прогресса не имел. Аналогичным образом, закон о продлении моратория 2015 года требовал от Кабинета Министров разработать законопроект, регулирующий конвертацию сельскохозяйственных земель – необходимое условие отмены моратория – к 1 марта 2016 года. Тем не менее, такой законопроект представлен не был.

64. Эти факторы сделали мораторий для заявителей «практически бесконечным» и соответствующий закон непредсказуемым. Заявители ссылались в этой связи на решения, в которых Суд упрекал власти в том, что они в течение определенных сроков не смогли урегулировать определенные отношения, чтобы устранить юридическую неопределенность (Zagorodniy против Украины, № 27004/06, §§ 53-56, 24 ноября 2011 г., Vyerentsov против Украины, № 20372/11, §§ 51-53, 11 апреля 2013 г., ООО R & L и другие против Чехии, № 37926/05 и 4 других, §§ 117-23, 3 июля 2014 года, и Veniamin Tymoshenko и другие против Украины, № 48408/12, §§ 84 и 85, 2 октября 2014 года). Они оспаривали заявление Правительства о том, что каждое продление сопровождалось указанием четкого срока окончания, поскольку только продления 2004 и 2006 годов имели конкретные даты истечения срока действия (см. пар. 21 выше), а остальные привязывали отмену моратория к принятию определенных законов. Для заявителей это означало, что мораторий фактически имел неограниченную продолжительность; законодательство не содержало достаточно четких указаний относительно того, когда именно он будет снят и будет ли снят вообще. Широкая свобода усмотрения, предоставляемая национальным органам власти в экономических и социальных вопросах, не подразумевает права подвергать людей такой затяжной неопределенности.

65. Если государство хотело запретить передачу сельскохозяйственных земель в частную собственность, оно могло бы сделать это с самого начала. Вместо этого государство передало землю членам бывших колхозов и выразило намерение разрешить владельцам земли распоряжаться ею. После этого государству следовало обеспечить законодательную основу для осуществления этого права. То, что этого не было сделано в течение многих лет без четкого указания относительно того, когда это будет сделано, создало ситуацию, противоречащую требованиям «правомерности», присущим Статье 1 Протокола № 1.

66. Более того, причины для продления моратория со временем изменились – если изначально продления были мотивированы только необходимостью принятия необходимого законодательства и проведения технической подготовительной работы, с течением времени были добавлены дополнительные, более расплывчатые причины. Это сделало ситуацию заявителей еще менее предсказуемой.

(β) Правительство

67. Правительство возражало, что утверждение заявителей о том, что мораторий был бессрочным, не соответствовало действительности. Каждое продление моратория содержало четкую конечную точку, и каждое новое продление принималось до наступления предыдущей даты окончания, так что у заявителей не было оснований рассчитывать на то, что они смогут продать землю до даты отмены моратория. Статья 1 Протокола № 1 не может толковаться как защищающая заявителей от изменений в правовом режиме их имущества. Правительство ссылалось на дело Van Marle и другие против Нидерландов (26 июня 1986 года, § 43, Серия A № 101) в поддержку своей аргументации. Продления утверждались после широкого обсуждения, и заявители не могли утверждать, что не могли быть осведомлены о возможности продления.

(iii) Общие интересы

(α) Заявители

68. Заявители утверждали, что, хотя в пояснениях к законам, продлевавшим мораторий (см. таблицу в пар. 21 выше), были приведены дополнительные причины, помимо необходимости принятия необходимого законодательства о рынке земли, это было всего лишь «прикрытием» неспособности государства принять соответствующее законодательство, которое, будь оно надлежащим образом составлено и утверждено, фактически могло устранить все возможные риски и проблемы, указанные в пояснениях. В этой связи заявители акцентировали внимание на тревогах, изложенных законодателями в пояснительной записке к продлению 2015 года, а именно что мораторий был необходим для обеспечения национальной и продовольственной безопасности, и что аргумент Правительства о том, что введение сельскохозяйственных земель в оборот могло привести к массовой скупке земли по бросовым ценам и ее концентрации в руках нескольких магнатов или недружественных держав, а также к  прекращению возделывания земли и обнищанию фермеров (см. пар. 76 ниже).

69. Что касается риска обнищания фермеров и массовой скупки земли по бросовым ценам, заявители заметили, что снятие моратория не означало бы, что землевладельцы обязательно станут продавать землю – это всего лишь дало бы им возможность самим принимать решения. Заявители ссылались на материалы третьей стороны и другие материалы, свидетельствующие о том, что, по мнению некоторых экспертов, международный опыт показывает, что открытие рынка земли обычно приводило к росту цен на землю (см. пар. 96 ниже). Они ссылались, в частности, на предполагаемый опыт Румынии, в которой цены на землю значительно выросли. Они также сослались на мнение бывшего главы Государственного земельного кадастра, который предположительно утверждал, что снятие моратория приведет к увеличению цен на землю на 25% и повышению продуктивности земли. Они заявили, что, согласно «мнению экспертов», полностью открытый рынок земли принес бы от 50 до 100 млрд. долларов «роста ВВП, иностранных и внутренних инвестиций», а также дополнительные налоговые поступления.

70. Что касается риска чрезмерной концентрации земельных владений, заявители ссылались на оценку третьей стороны, согласно которой ни одно международное финансовое учреждение не обладало достаточными финансовыми ресурсами для скупки земли в количестве, которые представляло бы угрозу. Высокий уровень фрагментации земли также делает этот риск незначительным (см. пар. 96 ниже). Риск чрезмерной концентрации можно без труда уменьшить путем введения ограничений на максимальную площадь земельных владений, как это предусматривал проект Закона о рынке земли (см. пар. 40 выше). Именно мораторий увел земельные сделки в тень и фактически создал непрозрачный теневой рынок земли. Это привело к тем проблемам, о которых упоминало Правительство, в частности, к высокому уровню концентрации земли в руках крупных сельскохозяйственных компаний. Это объясняется тем, что мораторий оставил землевладельцам только два варианта: либо самим возделывать землю (что они зачастую не могли сделать из-за пожилого возраста, состояния здоровья, удаленности земли или ее фрагментации, делавшей возделывание экономически невыгодным) или передавать землю в аренду на условиях, предложенных сельскохозяйственными производителями. Это доминирование агропромышленных компаний на рынке привело к низкой ренте (заявители сослались на статистику Государственного земельного кадастра, изложенную в пар. 35 выше) и «опустошению земли».

71. Для заявителей именно продление моратория создало и усугубило проблемы, упомянутые Правительством в качестве причин продления. Это помешало притоку ресурсов в сельскохозяйственный сектор, в частности, в мелкие и средние фермеры, поскольку запрет заблокировал их доступ к банковским кредитам, которые могли бы быть предоставлены им в залог за землю, что в свою очередь помешало развитию сельскохозяйственного сектора в целом. Это также признал Президент Украины (см. пар. 42 выше).

72. Что касается предполагаемых протестов против отмены моратория, заявители утверждали, что главные противники отмены моратория ссылаются на отсутствие надлежащей законодательной базы в качестве основной причины их поддержки моратория. Поддерживают мораторий в основном лица, не являющиеся фермерами, и крупные сельскохозяйственные компании, которым выгодно отсутствие прозрачного рынка земли и которые лоббируют за то, чтобы сохранить мораторий как можно дольше.

73. Заявители утверждали, что мораторий вредит экономике, землевладельцам и аграрному сектору, а не защищает их от «воображаемых рисков». Его продление было продиктовано не какой-либо необходимостью, а чисто популистскими политическими соображениями. Поэтому решение законодательного органа относительно того, что это соответствовало «общим интересам», не имело оснований.

(β) Правительство

74. Правительство подчеркнуло, что законодательная власть пользовалась широкой свободой усмотрения в вопросах экономической политики. Суд должен был уважать это решение, если только оно не было явно безосновательным.

75. Правительство отметило, что на сельскохозяйственную землю приходится 70% территории Украины, причем страна имеет один из самых высоких показателей площади сельскохозяйственных земель на душу населения в мире. Это представляет большой потенциал для страны, но требует реализации эффективной модели рационального землепользования. Правительство указало на конституционные положения, объявляющие землю основным национальным достоянием и требующие надлежащего регулирования владения и использования земли (см. пар. 23 выше). Мораторий был необходим для создания надлежащей основы для защиты прав граждан и государства. Длительный период действия моратория был обусловлен необходимостью создания необходимых правовых, институциональных, финансовых и экономических условий для введения свободного оборота земли.

76. Ссылаясь на пояснительную записку к закону, который продлил мораторий в 2015 году (см. строку 11 таблицы в пар. 21 выше), Правительство заявило, что целью моратория является защита продовольственной и национальной безопасности. Ввод земли в обращение нес риск концентрации земли в руках нескольких магнатов или «иностранной и недружественной власти» в обмен на ничтожную долю ее реальной стоимости, вывода ее из сельскохозяйственного использования и обеднения фермеров. Правительство считало, что реальность такой опасности была продемонстрирована периодом в начале 2000-х годов, когда было разрешено свободное распространение паев на землю и множество паев было приобретено по бросовым ценам. В этой связи Правительство сослалось на статистику, указанную в Резолюции Парламента от 22 мая 2003 года (см. пар. 15 выше).

77. Принятие и продления моратория привело к оживленным дебатам внутри и вне Парламента, в ходе которого сторонники и оппоненты моратория могли свободно высказывать свое мнение.

78. В то время как украинское общество было резко разделено касательно вопроса о моратории, значительная часть общества, политические партии, местные власти и ученые поддержали его. Правительство указало на протесты, которые проводились в 2016 году с требованием сохранить мораторий (см. пар. 44 выше).

(iv) Пропорциональность

(α) Заявители

79. Свобода усмотрения, предоставляемая национальным органам власти, не может включать такую крайнюю меру, как абсолютный запрет на отчуждение земли в течение пятнадцати лет. Ни одно другое государство не имело такого абсолютного запрета, обходясь лишь установлением определенных условий для продажи или перепродажи земли.

80. В ответ на замечание Правительства по поводу того, что заявители приобрели землю по своей воле в то время, когда она уже подлежала ограничениям, заявители заметили, что они унаследовали землю по праву и что в то время было конкретные сроки для истечения ограничений на операции с землей. В этой связи они сослались на свои замечания относительно правомерности вмешательства (см. пар. 63-66 выше) и подчеркнули, что, когда они получили землю, они имели основания ожидать, что мораторий истечет, и они смогут распоряжаться своей землей. Что касается того факта, что заявители получили свою землю бесплатно, они утверждали, что защита, предусмотренная Конвенцией, не может зависеть от того, было ли имущество приобретено бесплатно или иным образом (ссылка на Ghigo против Мальты, № 31122 / 05, 26 сентября 2006 года).

81. Что касается заявленного Правительством факта, что права заявителей на использование и сдачу земли в аренду не были затронуты мораторием, они подчеркнули, что право распоряжаться имуществом является обязательным элементом права собственности и что только владелец может решать, избавиться ли от своей собственности или оставить ее. Более того, их участки были небольшими и находились в 300 и 50 километрах соответственно от их мест проживания. Кроме того, они в пожилом возрасте. Это мешало им самим возделывать землю.

82. Аренда земли по бросовым ценам также не была выгодным предложением: не найдя приемлемых по сумме ренты предложений, первая заявительница вынуждена были согласиться на ренту в натуральной форме, а второй заявитель получал очень низкую ренту (см. пар. 6 и 7 выше). Более того, национальное законодательство налагало ряд обязанностей на заявителей как землевладельцев, в том числе необходимость соблюдения экологических норм и уплаты налога на собственность (см. пар. 30 выше), которых они не смогли бы соблюдать, не сдавая землю в аренду сельскохозяйственным производителям. Если бы не мораторий, единственным выгодным вариантом для заявителей было бы продать свою землю.

83. Заявители проводили параллели между своей ситуацией и ситуацией заявителей в деле «Sporrong и Lönnroth против Швеции» (23 сентября 1982 года, Серия A № 52) в том смысле, что продолжительная неспособность украинского законодательного органа принять законодательство, которое позволило бы снять мораторий и продавать землю, была аналогична многократным продлениям запрета на строительство со стороны шведских властей, приведшим к продолжительной неопределенности для заявителей.

84. Эта неопределенность и продолжительная неспособность законодательной власти принять необходимое законодательство и снять мораторий нарушают баланс между защитой прав заявителей и общими интересами и налагают на них чрезмерное индивидуальное бремя.

(β) Правительство

85. Правительство подчеркнуло, что государства-члены имеют широкую свободу действий для установления правил, регулирующих обращение сельскохозяйственных земель. Хотя они имеют общее происхождение в «общем понимании» необходимости контролировать распространение сельскохозяйственных земель и обеспечивать продовольственную безопасность, конкретные правила в разных государствах варьируются. Правительство привело примеры различных правил, действовавших, по его словам, в нескольких европейских странах, согласно которым: (i) покупатель должен был показать, что он способен обрабатывать купленные земли (Дания); (ii) власть ежегодно проверяла, для чего покупатель использует приобретенные сельскохозяйственные земли (Австрия), и (iii) продажа сельскохозяйственных земель подлежала утверждению государственным органом (Швеция). Парламент действовал в пределах своих полномочий в целях регулирования экономики и пользовался широкой общественной поддержкой.

86. Заявителям не пришлось нести индивидуальное и чрезмерное бремя. Предыдущие собственники их земли получили свои паи по своей воле, и заявители сами решили принять их в качестве наследства. Когда заявители получили землю, они знали об ограничениях, которые на нее распространялись, как о тех, которые устанавливались в рамках моратория Земельным кодексом 2001 года, как и те, которые были указаны в Земельном кодексе 1990 года (см. пар. 10 выше). Государство не озвучивало каких-либо обязательств в отношении того, что эти ограничения не могут быть продлены после истечения первоначальных сроков, действовавших на момент приобретения земли заявителями.

87. Заявители получили свою землю бесплатно. Помимо отчуждения и изменения целевого назначения земли, они не были ограничены в своих правах: они могли возделывать землю сами или сдавать ее в аренду на свободно согласованных условиях.

88. В ответ на аргументы заявителей о том, что возделывание земли было для них непрактично из-за небольшого размера их владений, Правительство заметило, что фермы площадью от двух до пяти гектар, сопоставимые по размерам с размерами заявителей, составляют значительную долю фермерских хозяйств в Европе. В этой связи Правительство сослалось на исследование структуры фермерских хозяйств 2013 года, опубликованное Евростатом[1], согласно которому 4,9 млн. сельскохозяйственных хозяйств, что составляет около половины всех хозяйств в 28 государствах-членах ЕС, размером менее двух гектар. В любом случае, учитывая, что заявители не рассматривали сельское хозяйство как выгодное занятие, было неясно почему они согласились принять в собственность землю, предназначенную прежде всего для ведения сельского хозяйства.

89. Конечно, могли иметь место объективные препятствия для ведения сельского хозяйства, но заявители также имели право сдавать свою землю в аренду, и это право не подлежало никаким ограничениям. Таким образом, государство не лишало заявителей возможности получать доход со своего имущества. Напротив, государство предприняло шаги, чтобы стимулировать рост доходов от аренды: несмотря на отсутствие ограничений по ставкам арендной платы, президентский указ был призван обеспечить соблюдение минимальной ставки арендной платы на уровне 3% от стоимости земли (см. пар. 33 выше). В реальности большинство арендных договоров по всей стране предусматривало даже более высокий уровень аренды, чем этот минимум (см. пар. 35 выше). Сдача земли в аренду была популярным средством получения выгоды от собственности среди украинских землевладельцев, о чем свидетельствует большое количество действующих договоров об аренде и охватываемая ими площадь (см. пар. 35 выше). Оба заявителя воспользовались этой возможностью и сдавали свои земли.

90. Что касается права на продажу, то Статья 1 Протокола № 1 Конвенции не гарантирует права на приобретение имущества или получения прибыли (ссылка, в частности, на дело ООО R&L и другие против Чехии, упомянутое выше, § 103), и государство не давало заявителям гарантий, что они смогут получить прибыль от продажи

своей земли. В контексте «контроля» использования имущества, которое здесь имело место, требование компенсировать вмешательство в имущественные права имело лишь ограниченное применение. Здесь заявители были осведомлены о принципе, согласно которому никакая компенсация не будет выплачиваться в принципе (ссылка на дело «Depalle против Франции» [GC], № 34044/02, § 91, ECHR 2010) и не вложили ничего в собственность (ссылка на дело «Pindstrup Mosebrug A/S против Дании» (решение), № 34943/06, 3 июня 2008 года). Более того, даже если компенсация была необходима, государственная политика, направленная на защиту прав арендодателей и гарантию нижнего порога ренты, уже послужила такой компенсаций.

91. Правительство также подчеркнуло, что мораторий распространяется на все сельскохозяйственные земли без каких-либо различий. В этой связи правительство ссылалось на решение Суда в деле Lohuis и другие против Нидерландов, в котором Суд счел, что рассматриваемое законодательство было направлено на снижение воздействия на окружающую среду для «всего сельскохозяйственного сектора» (№ 37265/10, 30 апреля 2013 года). Правительство также ссылалось на решение Суда в деле «Pindstrup Mosebrug» (упомянутое выше), касающееся общего нормативного акта, требующего сохранения болот, и общего ограничения права на добычу торфа.

92. . Соответственно, с точки зрения Правительства мораторий не налагал на заявителей индивидуальное и чрезмерное бремя, и был достигнут справедливый баланс между интересами общества и интересами заявителей.

(b) Третья сторона

93. Организация EasyBusiness предоставила определенную информацию об истории земельной реформы в Украине и структуре ее сельскохозяйственного сектора. В частности, по их словам, с 1996 по 2009 год две трети сельскохозяйственных земель Украины были переданы в частную собственность, и 94% сельского населения превратили свои паи в земельные участки. В результате земля была юридически раздроблена на небольшие участки. Однако сельскохозяйственное производство не было настолько фрагментировано, поскольку на практике сельскохозяйственные производители арендовали большие площади у многих собственников, - десять ведущих сельскохозяйственных компаний арендуют от 150 до 654 тыс. га. Эти компании использовали полученную от масштаба экономию для накопления дополнительных финансовых ресурсов, что, в свою очередь, перевесило баланс на рынке аренды земли в их пользу.

94. Третья сторона утверждала, что мораторий нарушил конституционные положения, гарантирующие имущественные права (см. пар. 24 и 25 выше). Это послужило помехой для создания прозрачного рынка земли и мешает собственникам получать достаточный доход с их земли.

95. Существующая ситуация не означает, что не существует рынка земли – рынок есть, но он непрозрачен, что позволяет игрокам использовать хитрые схемы для обеспечения контроля над землей. Это также привело к концентрации контроля над землей в руках сельскохозяйственных холдинговых компаний, которые, как наиболее частые арендаторы, имеют несоразмерную власть над мелкими землевладельцами (средний размер участка составляет четыре гектара), у которых нет другого выбора, кроме как согласиться на низкую арендную плату. Земельный рынок довольно монополизирован, 100 крупнейших игроков арендуют 6,5 млн. гектар. Это привело к аномально низкой арендной плате. Третья сторона отметила, что около двух третей из семи миллионов человек, которые получили землю в ходе приватизации, были пожилыми гражданами, средний возраст землевладельца составлял пятьдесят семь лет, 79% из них были старше пятидесяти.

96. Третья сторона рассматривает риски, заявленные в качестве причины продления нынешней ситуации, преувеличенными. Так, что касается риска того, что земля будет продаваться по бросовым ценам, международный опыт показывает, что в большинстве стран создание свободного земельного рынка, напротив, привело к увеличению стоимости земли. Что касается риска выкупа земли иностранцами, то ни одно международное финансовое учреждение не имеет средств, необходимых для скупки земли в количествах, которые представляли бы угрозу, а высокая фрагментация земель сделала этот риск еще менее реальным. Что касается того, что снятие моратория увеличит давление на мелких фермеров, то третья сторона, напротив, считает, что снятие моратория будет выгодно для фермеров, расширив их доступ к финансированию.

2. Оценка Суда

(a) Общие принципы

(i) Структура Статьи 1 Протокола № 1

97. Суд напоминает, что, согласно его практике, Статья 1 Протокола № 1, которая гарантирует по своей сути право собственности и включает в себя три четко определенных правила: первое правило, изложенное в первом предложении первого параграфа и имеющее общий характер, формулирует принцип мирного владения собственностью. Второе правило, изложенное во втором предложении того же параграфа, относится к лишению собственности и устанавливает для этого определенные условия. Третье правило, изложенное во втором параграфе, признает то, что Договаривающиеся государства имеют право, среди прочего, осуществлять контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами (см. «Depalle», приведено выше, § 77).

(ii) Правомерность

98. Первое и самое важное требование Статьи 1 Протокола № 1 состоит в том, что какое-либо вмешательство органов власти в мирное владение собственностью должно быть правомерным: второе предложение в первом параграфе санкционирует лишение собственности только при условии «соблюдения требований, предусмотренных законом», а второй параграф признает право государств на осуществление контроля за использованием собственности путем применения «законов». Более того, верховенство права, один из фундаментальных принципов демократического общества, является неотъемлемой частью всех статей Конвенции. Принцип правомерности также предполагает, что применимые положения национального права должны быть доступными, точными и предсказуемыми в применении (см. «Broniowski против Польши» [GC], № 31443/96, § 147, ЕСПЧ 2004‑V).

(iii) Общие интересы

99. Какое-либо вмешательство в права, закрепленные Конвенцией, должно преследовать законную цель. По аналогии, в делах, в которых идет речь о позитивных обязательствах, должно присутствовать законное обоснование бездействия Государства. Принцип «справедливого баланса», присущий Статье 1 Протокола № 1, предполагает существование общего интереса общества. Более того, необходимо подчеркнуть, что различные правила, включенные в Статью 1 Протокола № 1, не являются отдельными в том смысле, что они не отличаются, и что второе и третье правила имеют отношение только к конкретным примерам вмешательства в право на мирное владение собственностью. Ввиду этого, существование общественного интереса, который есть обязательным условием, согласно второму предложению, или общего интереса, упоминавшегося во втором параграфе, являются следствиями принципа, изложенного в первом предложении, касательно того, что вмешательство в право на мирное владение собственностью, в значении первого предложения Статьи 1 Протокола № 1, также должно преследовать цели в интересах общества (см. «Ališić и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии» [GC], № 60642/08, § 105, ЕСПЧ 2014).

100. По причине того, что национальные власти обладают достоверными и прямыми знаниями о потребностях их народа, они в принципе осведомлены лучше, чем международный судья, при оценке того, что является или не является «в интересах общества». Таким образом, в рамках системы защиты прав, установленной Конвенцией, именно национальные власти должны проводить первоначальный анализ относительно существования проблемы общественного интереса, предоставляя при этом средства защиты, которые могут быть применены в сфере осуществления права на собственность. Поскольку свобода усмотрения, которой располагает законодательная власть при реализации социальной и экономической политики, является достаточно широкой, Суд уважает решение законодателя в отношении того, что есть в интересах общества, но при условии, что такое решение не будет явно безосновательно (там же, § 106).

(iv) Принцип пропорциональности

101. Вмешательство в право на собственность, по факту и в принципе, должно преследовать не только «правомерную цель» в «общих интересах», но при этом также должна присутствовать разумная пропорциональность между используемыми средствами и преследуемой целью, какими-либо мерами, применяемыми Государством, включая меры, предназначенные для осуществления контроля за использованием собственности гражданина. Это требование продемонстрировано понятием «справедливого баланса», который должен быть соблюден между требованиями общественного интереса и требованиями защиты фундаментальных прав гражданина. Задача установления такого баланса отображается в структуре Статьи 1 Протокола № 1 в целом. Таким образом, в каждом деле, в котором речь идет о предполагаемом нарушении этой Статьи, Суд должен установить - не по причине ли вмешательства Государства гражданин понес непропорциональное и чрезмерное бремя (см. «Hutten-Czapska против Польши» [GC], № 35014/97, § 167, ЕСПЧ 2006‑VIII).

102. При оценке соблюдения требований Статьи 1 Протокола № 1 Суд должен провести общий анализ различных интересов, затронутых в деле, не забывая о том, что Конвенция предназначена для защиты прав, которые являются «практическими и эффективными». Он должен обратить внимание за пределы видимого и исследовать реалии ситуации, в отношении которой подана жалоба. Такая оценка может включать в себя не только соответствующие условия компенсации, если ситуация напоминает изъятие имущества, но и поведение сторон, включая меры, которые применяло Государство, и способ их реализации. В данном контексте следует подчеркнуть, что неопределенность, будь она законодательная, административная или вытекающая из практики, используемой властями, является фактором, который необходимо учесть при проведении оценки действий Государства (см. «Broniowski», приведенное выше, § 151).

103. В контексте нормативно-правовых актов, регулирующих жилищные вопросы, Суд также постановил, что оценка соблюдения требований Статьи 1 Протокола № 1 может включать в себя не только рассмотрение условий аренды, полученной частными арендодателями, и степени государственного вмешательства в принцип свободы заключения контрактов и договорные отношения на рынке аренды, но и существующих процедурных и других защитных мер, гарантирующих, что работа системы и ее влияние на имущественные права арендодателей не являются произвольными и непредсказуемыми (см. «Amato Gauci v. Malta», № 47045/06, § 58, 15 сентября 2009 г.).

(b) Применение вышеуказанных принципов к настоящему делу

(i) Имеет ли место вмешательство и применимые правила

104. Суд не видит причины не согласиться со сторонами в деле и считает, что оспариваемая законодательная ситуация представляет собой вмешательство в имущество заявителей, что влечет за собой необходимость применения Статьи 1 Протокола № 1 Конвенции и подтверждает, что должно применяться правило о контроле за собственностью (см., mutatis mutandis, Marckx против Бельгии, 13 июня 1979 г., § 64, Серия A № 31; Immobiliare Saffi против Италии [GC], № 22774/93, § 46, ЕСПЧ 1999‑V; Hutten-Czapska, приведенные выше, §§ 160 и 161; Lindheim и другие против Норвегии, №№ 13221/08 и 2139/10, §§ 76-78, 12 июня 2012 г.; и Herrmann против Германии [GC], № 9300/07, § 73, 26 июня 2012, с дополнительными ссылками в них). Суд также отмечает, что даже если бы ситуация была исследована с точки зрения позитивных обязательств Государства-ответчика, применяемые принципы были бы аналогичными (см. Broniowski, приведенное выше, § 146).

(ii) Правомерность

105. Суд отмечает, что мораторий и его продления происходят из национального законодательство, которое не было признан неконституционным (в отличие от Hutten-Czapska, приведенного выше, § 172, в котором последующая декларация неконституционности, тем не менее, не сделала соответствующие меры «незаконными» в рамках Статьи 1 Протокола № 1 и ООО R & L, и другие против Чехии, приведено выше, §§ 117-126, в котором нарушение Статьи 1 Протокола № 1 было установлено в ситуации, когда Конституционный суд Чехии провозгласил схему управления арендной платой неконституционной, а законодатель не смог принять новое законодательство, регулирующее данный вопрос в течение времени, выделенного Конституционным судом).

106. Суд отмечает аргументацию заявителей в отношении того, что неопределенность, созданная повторными многократными продлениями моратория и несоблюдением Парламентом и Правительством сроков для создания рынка сельскохозяйственной земли, сделали соответствующее законодательство непредсказуемым. Тем не менее, Суд считает, что данная аргументация скорее более применима для определения того, насколько успешно или неуспешно власти смогли установить справедливый баланс между заинтересованными сторонами или нет (см. Hutten-Czapska, § 172, и Broniowski, § 151, оба дела приведены выше).

107. Таким образом, Суд считает, что ограничения, наложенные на осуществление прав заявителей, соответствуют требованию «законности» Статьи 1 Протокола № 1.

(iii) Общие интересы

108. Суд принял к рассмотрению цели оспариваемых законодательных ограничений, на которые ссылается Правительство, прежде всего на такие как избежание чрезмерной концентрации земли в руках состоятельных лиц или враждебных государств, вывод земли из сельского хозяйства, стремление избежать безземельности и обнищания сельского населения, все это отвечает потребностям национальной и продовольственной безопасности (см. параграф 76 выше). Суд считает, что позиция национальных властей касательно том, что поддержание моратория на продажу земли служит этим целям, не может рассматриваться как «безосновательная».

109. На данное заключение, тем не менее, никак не влияет очевидное несоответствие обозначенных мораторием целей, а именно, необходимость подготовки рыночной инфраструктуры и отсутствие ощутимого прогресса в этом направлении. Данное несоответствие может вызвать сомнения в отношении того, являются ли продления моратория до определенного момента разумным средством достижения провозглашенных целей. Тем не менее, Суд считает, что этот вопрос, как и вопрос неопределенности, возникший в результате многократных продлений сроков отмены моратория (см. параграф 106 выше) должен быть рассмотрен в контексте пропорциональности оспариваемых мер (см., mutatis mutandis, Bittó and Others против Словакии, № 30255/09, § 109, 28 января 2014 г., в котором Суд принял во внимание несоответствие политических планов Правительства, которые предусматривали введение рыночной арендной платы, фактическому отсутствию прогресса в этом направлении в качестве фактора оценки пропорциональности мер регулирования арендной платы, затронувших заявителей).

(iv) Принцип пропорциональности

110. Суд отмечает, что его роль не заключается в том, чтобы решать в принципе, должно или не должно Государство, которое приняло решение передать ранее принадлежащие Государству земли в частные руки, позволить новым владельцам продавать его и на каких условиях. В соответствии со сложившейся прецедентной практикой Суда, его задача заключается не в пересмотре внутреннего законодательства в абстрактном смысле, а в определении того, нарушило ли его применение к заявителям Конвенцию (см. Garib против Нидерландов [GC], № 43494/09, § 136, 6 ноября 2017 г.).

111. В этом контексте Суд должен подчеркнуть свою, по сути, вспомогательную роль. В соответствии с принципом субсидиарности, прежде всего ответственность за обеспечение прав и свобод, определенных в Конвенции и Протоколах к ней, несут Договаривающиеся стороны, и при этом они могут воспользоваться свободой усмотрения, при условии надзорной юрисдикции. Национальные власти обладают прямой демократической легитимностью и, как Суд неоднократно указывал, в принципе, лучше осведомлены к том, что касается оценки потребностей и условий на местном уровне, чем международный суд. В отношении общеполитических вопросов, по которым мнения в демократическом обществе могут достаточно сильно различаться, роли национального политика, отвечающего за политический курс страны, следует придавать особый вес (там же, § 137).

112. Поэтому очень важно для Суда, рассматривающего ситуацию, которая затронула заявителей, чтобы Государство-ответчик последовательно, на протяжении всего периода, в течение которого действовал мораторий, заявляло о создании рынка сельскохозяйственной земли и в конечном итоге, в качестве конечной цели, прекратило действие моратория (см. параграфы 36 - 43 выше). Принимая во внимание принцип субсидиарности, Суд может оценить ситуацию только в свете данной цели, определенной самим Государством-ответчиком, и не может заменить своим собственным мнением позицию Государства-ответчика относительно целесообразности наличия рынка земли, которая последовательно   провозглашалась самими местными властями

113. Анализируя законодательные ограничения, затрагивающие права заявителей на собственность в свете этих соображений, Суд находит следующие факторы релевантными.

(α) Законодательная неопределенность

114. Несмотря на то, что в течение соответствующего периода времени провозглашаемой законодателем конечной целью оставалось последующее создание рынка земли и отмена моратория, мотивы создания и обслуживания рынка, а также масштабы и конечная точка процесса значительно изменились с течением времени.

115. Значительная часть мотивации первоначального моратория, по-видимому, заключалась в отсутствии прозрачной системы регистрации прав на земельные участки и необходимости завершения их преобразования в реальные земельные участки с официальным правом на владение ими (см. параграфы 15, 36 и 37 выше), процесс, который уже продвинулся в 2003 году и, по-видимому, был в значительной степени завершен к 2009 году (см. параграфы 15 и 93 выше). В то время, как первоначальная причина в значительной степени исчезла, первоначальный запрет, который в основном касался земельных участков (см. параграфы 16 и 19 выше), был распространен и на участки с четкими зарегистрированными правами на владение, в том числе на те, которые принадлежали заявителям.

116. В явном противоречии с целью создать рынок земли, почти все изменения в моратории после его первоначального принятия фактически были направлены на ужесточение, а не постепенное ослабление ограничений, хотя понятно, что некоторые из этих изменений, возможно, были необходимы для предотвращения операций, направленных на обход моратория (см., например, строку 2 таблицы в параграфе 21 выше). Национальные власти также, по-видимому, колебались в определении желаемого охвата моратория, исходя из того, например, как они сначала разрешили, потом запретили и снова разрешили своп-сделки за пять лет (см. пар. 19 и строки 1 и 3 Таблицы в пар. 21 выше).

117. Конечная дата моратория претерпела еще более значительные изменения. Положение Земельного кодекса, которое впервые ввело мораторий, и первые два его продления предусматривали конкретные сроки его истечения. Таким образом, на тот момент Парламенту необходимо принимать меры и законы для того, чтобы сохранить действие моратория. Законы от 28 декабря 2007 года и 3 июня 2008 года (см. строку 4 таблицы) изменили данное положение вещей, убрав конкретную дату окончания моратория и обратив ситуацию вспять, и теперь Парламенту нужно принимать законы, чтобы прекратить действие моратория. Похоже, что никаких конкретных причин для этого ключевого изменения не было.

118. Кроме того, представляется, что на тот момент власти рассматривали первоначальную дату окончания действия моратория как фактическую дату, к которой инфраструктура земельного рынка должна была бы быть введена в действие и на которую выпадало бы, как ожидалось, истечение действия моратория, а в настоящее время, судя по всему, мораторий рассматривается как бессрочный, несмотря на периодически устанавливаемые сроки для разработки законодательства, регулирующего рынок земли и отмену моратория, которые, похоже, планомерно откладываются (отличие между президентским обращением 2002 года в пар. 36 выше и показателем 2017 года в пар. 42 выше, см. также насчет несоблюдения установленных сроков для разработки законодательства строки 10-12 таблицы и пар. 43 выше).

119. Суд неоднократно подчеркивал необходимость рассматривать все детали и используемые формулировки и акцентировать внимание на реалиях ситуации (см., например, «Blokhin против России» [GC], № 47152/06, § 180, ЕСЧП 2016 г.). Применяя такой подход, Суд отмечает, что характер моратория изменился после вступления в силу вышеупомянутых законов от декабря 2007 года и июня 2008 года, и что мораторий фактически стал бессрочным, а условия его отмены неопределенными. Причин для этой перемены указано не было. Это также явно противоречит провозглашенной цели создания рынка земли.

120. В деле «Bittó» (приведено выше, §§ 108-110) Суд, обнаружив, что тогдашняя политика Словакии в сфере управления арендой несовместима со Статьей 1 Протокола № 1, обратил внимание на то, что эта политика сохранялась несмотря на неоднократные заявления правительства о скором введении рыночной ренты. Аналогичным образом, в деле Skibińscy против Польши (№ 52589/99, §§ 94-98, 14 ноября 2006 г.) Суд установил, что неоднократные продления связанной с рентой политики, поначалу обоснованные переходом от административно-командной экономики к рыночной, означали, что справедливый баланс между общими и индивидуальными интересами достигнут не был. В деле Sporrong и Lönnroth (см. выше, § 70) было также важно, что неоднократное продление разрешений на экспроприацию, ограничивающее полное осуществление прав собственности заявителей, оставило заявителей в «полной неопределенности относительно судьбы их собственности», что было одним из факторов, побудивших Суд признать факт нарушения прав собственности заявителей в этом деле.

121. Аналогичным образом, в настоящем деле непоследовательность властей в изменении сферы действия и самой природы моратория и спровоцированная ими неопределенность являются важными факторами оценки Судом пропорциональности рассматриваемой ситуации (см. Broniowski, приведенное выше, § 151).

(β) Заявленные причины введения и поддержания моратория

122. Суд отмечает, что Правительство не указало каких-либо конкретных причин относительно того, почему национальные власти рассматривали временный полный запрет на продажу земли как единственно возможный способ достижения желаемых социально-экономических целей, рассматривались ли другие способы их достижения, кроме полного запрета, и учитывалась ли соразмерность полного запрета конечной цели (для сравнения, в контексте Статьи 3 Протокола № 1, дело Hirst против Соединенного Королевства (№ 2) [GC], № 74025/01, § 79, ЕСПЧ 2005-IX). Несмотря на то, что Правительство не приводило в явной форме такой аргумент, Суд готов согласиться с тем, что причина введения временного полного запрета могла быть очевидна при введении первоначального моратория, а именно, что требовалось время для создания инфраструктуры земельного рынка, что предположительно включало рассмотрение менее ограничительных альтернатив полному запрету. Однако после того, как характер первоначального моратория и конкретная дата его окончания были изменены (см. пар. 119 выше), не было указано никаких конкретных причин того, почему на протяжении продолжительного времени не принималось необходимых законов и не было принято менее ограничительных альтернатив.

123. Аналогичным образом, хотя Конституционный суд рассмотрел вопрос о допустимости заявления о конституционном пересмотре в отношении «продления» моратория 2016 года (см. пар. 26 выше), он нашел аргументы, представленные в поддержку абстрактного рассмотрения этого заявления, недостаточными, чтобы инициировать процедуру конституционного пересмотра и его рассмотрение по существу. В свете этого представляется, что Конституционный суду не смог рассмотреть дело по существу, в частности, касательно причин введения и поддержания моратория и вопроса балансирования соответствующих интересов (модно сравнить с делом Jahn и другие против Германии [GC], № 46720/99 и 2 других, § 116, ЕСПЧ 2005 VI, а также, в контексте статьи 10, Animal Defenders International против Соединенного Королевства [GC], № 48876/08, §§ 13-33 и 113-16, ЕСПЧ 2013 (выдержки)).

124. В ходе разбирательства в Суде Правительство утверждало, что мораторий необходим для предотвращения следующих рисков: (i) обнищания сельского населения, (ii) чрезмерной концентрации земли в руках состоятельных лиц или враждебных государств и (iii) и ее вывода из сельского хозяйства.

125. Озабоченность по поводу того, что снятие моратория может привести к обнищанию сельского населения и фермеров, не касается ситуации таких землевладельцев, как заявители, которые проживают в городах и не занимаются сельским хозяйством. Заявители считают, что для них фермерство не является жизнеспособным вариантом с учетом их возраста и расстояний (см. пар. 6, 7 и 81 выше), что Суд считает разумным. Что касается риска обнищания сельского населения в целом, Суд отмечает, что создатели законов, продлевающих мораторий, по-видимому, признают, что для достижения этой цели абсолютный запрет на продажу земли не требовался, он скорее служил способом выиграть время для принятия необходимого законодательства, установившего бы надлежащие гарантии для обеспечения регулируемого рынка земли (см., например, строки 3 и 10-13 таблицы в пар. 21 выше).

126. Что касается целей предотвращения чрезмерной концентрации земли и ее вывода из сельского хозяйства, Суд отмечает, что законодательство Украины уже содержит определенные положения, которые, как представляется, направлены на достижение того же результата. К ним относятся: (i) режим налогообложения, который, похоже, делает возделывание земли более выгодным и предусматривает санкции за ее вывод из сельского хозяйства (см. пар. 27 выше), (ii) ограничения на категории лиц, которые могут владеть землей, и (iii) ограничения на максимальную территорию земельных владений (см. пар. 29-32 выше). Ряд дополнительных ограничений был также предусмотрен в проекте Закона о рынке земли, который был одобрен Парламентом в первом чтении в 2011 году, но не продвинулся дальше (см. строку 7 таблицы и пар. 40 выше). В этой связи примечательно, что принятие Закона о рынке земли наряду с Законом о Государственном земельном кадастре до 20 ноября 2012 года позиционировалось как ключевое условие отмены моратория (см. строку 8 таблицы).

127. В этой связи также немаловажно, что ни одно другое государство-член Совета Европы, включая те, которые испытали переход от административно-командной к рыночной экономике и осуществили земельные реформы, не имеет полного запрета на продажу сельскохозяйственных земель (см. пар. 45 и 46 выше), что могло бы послужить аналогией ситуации в Украине. Сравнительное право демонстрирует, что во многих из этих государств власти, по-видимому, преследуют в значительной степени те же самые цели, стремясь обеспечить эффективное использование земель в сельском хозяйстве и избежать чрезмерной концентрации земельных владений, особенно в руках экономических игроков, не занятых в местных сельских районах и сельском хозяйстве. Однако исследование показывает, что власти этих стран имеют в своем распоряжении широкий спектр других законодательных инструментов, которые, похоже, вполне эффективно решают эти проблемы без необходимости введения полного запрета на продажу земли (см. пар. 47-54 выше).

128. Конечно, согласно установившемуся в прецедентной практике принципу, если законодательный орган сделал выбор, приняв закон, который, по его мнению, отвечает общим интересам, возможное существование альтернативных решений само по себе не подрывает справедливость обоснования оспариваемого законодательства только потому, что определенные обстоятельства указывают на это. Суд не может решать, являлось ли законодательство наилучшим решением, при условии, что власти оставались в пределах свободы усмотрения (см., например, Bečvář и Bečvářová против Чехии, № 58358/00, § 66, 14 декабря 2004 года). Тем не менее, должны быть указаны причины для выбора более ограничительного решения, и существование альтернативных решений является важным фактором при определении того, можно ли считать выбранные средства разумными и подходящими для достижения законной цели, с учетом необходимости достижения «справедливого баланса» (см. James и другие против Соединенного Королевства, 21 февраля 1986 года, § 51, серия A, № 98).

129. В этом контексте Суд еще раз подчеркивает, что в данном деле сами украинские власти в течение почти двух десятилетий называли своей целью создание должным образом регулируемого рынка земли, и мораторий был лишь промежуточным этапом на пути к этой цели. Сама природа моратория и заявленная цель его введения и продления служили, по сути, для того, чтобы выиграть время для рассмотрения возможных альтернатив абсолютному запрету на продажу земли. То, что такие альтернативы имелись и тоже могли помочь добиться этих целей, неоднократно признавалось на самом высоком уровне Государства-ответчика (см., например, пар. 36-42 выше).

130. Учитывая, что власти называли своей целью создание рынка земли, наличие альтернатив, а также отсутствие убедительных причин того, что они были проигнорированы в пользу наиболее ограничительного решения, это имеет существенный вес при оценке пропорциональности.

(γ) Бремя, налагаемое на заявителей

131. При оценке бремени, которое оспариваемая ситуация налагает на заявителей, Правительство заметило, что заявители получили свою землю по своей воле и в то время, когда она уже подпадала под соответствующие законодательные ограничения.

132. Действительно, когда второй заявитель вошел во владение землей, он должен был знать о запрете на ее продажу (ср., mutatis mutandis, Fredin против Швеции (№ 1), 18 февраля 1991 г., § 54, Серия A, № 192), и он не мог исключать возможности того, что запрет может быть продлен (ср. упомянутое выше дело Depalle, § 86). Однако второй заявитель унаследовал свою землю в ноябре 2004 года, вскоре после первого продления моратория (см. пар. 7 и строку 1 таблицы в пар. 21 выше). Как уже отмечал Суд (см. пар. 118 и 119), на то время завершение моратория ожидалось в установленный срок, и характер моратория наряду с перспективами его отмены изменились уже позднее, после принятия законов от декабря 2007 года и июня 2008 года (см. строку 4 таблицы).

133. Ситуация первой заявительницы несколько иная. Когда ее пай был преобразован в земельный участок, 10 января 2006 года, мораторий не применялся к земле ее категории, предназначенной для использования в качестве частного фермерского хозяйства. Запрет распространился на этот тип земли несколько позже, в соответствии с Законом от 19 декабря 2006 года (см. строку 3 таблицы). Поэтому нельзя сказать, что первая заявительница получила землю, когда та уже подпадала под действие моратория.

134. Однако, каковы бы ни были особенности их ситуаций, когда заявители получили права на свою землю, законодательство касательно нее было явно неустоявшимся. Кроме того, Суд не упускает из виду тот факт, что оба заявителя получили землю в результате далекоидущей земельной реформы, которая не была завершена к тому времени, как они вошли во владение землей (ср. приведенное выше дело Jahn, § 116 ).

135. С другой стороны, заявители унаследовали землю от своих родителей, а не приобрели ее в результате коммерческой сделки (ср., например, Pine Valley Developments Ltd и другие против Ирландии, 29 ноября 1991 года, § 59, серия A, № 222). Более того, учитывая выраженное в Земельном кодексе намерение в конечном итоге разблокировать рынок сельскохозяйственной земли, что было особенно ясно на начальных этапах моратория, они не могли ожидать, что абсолютный запрет будет продолжаться неопределенно долго.

136. Поэтому нельзя сказать, что заявители должны были с самого начала знать, что получают во владение обремененную собственность, бремя на которой останется, если только в будущем не случится какого-либо прогресса (ср., например, Depalle, приведенное выше, Lacz против Польши (решение), № 22665/02 от 23 июня 2009 года, и Håkansson и Sturesson против Швеции, 21 февраля 1990 года, § 53, серия A, № 171-A).

137. Что касается финансового аспекта бремени, наложенного на заявителей, Суд признает, что оно не столь сурово, как то, которое было наложены на арендодателей,в некоторых арендных схемах, которые Суд имел возможность изучить в своих предыдущих рассмотрениях (см., например, Hutten-Czapska, § 198, и ООО R&L и другие против Чехии, § 104, оба приводились выше, где арендная плата была значительно ниже расходов на техническое обслуживание, см. также приведенные выше дела Ghigo, § 66, и Edwards против Мальты, № 17647/04, § 75, 24 октября 2006 года, где это не обязательно имело место, но установленная законом рента, составляющая менее пяти или шести евро в месяц, была крайне низкой и явно ниже рыночной).

138. Как заметило Правительство и в отличие от вышеуказанных примеров аренды, заявители в настоящем деле по-прежнему могут сдавать свою землю в аренду по рыночным ценам. Государство-ответчик не ограничивает эти цены, а напротив, принимает меры, чтобы поддерживать их в интересах арендодателей, устанавливая минимальную арендную плату. Хотя эти минимальные арендные ставки юридически выступают скорее как ориентировочные, чем обязательные, они, как правило, в большинстве случаев соблюдаются (см. пар. 33 выше).

139. Однако эти позитивные аспекты в некоторой степени нивелируются другими аспектами внутреннего законодательства. Так, налоговое законодательство, похоже, наказывает владельцев, которые не сдают землю в аренду сельскохозяйственным производителям, и выгодно тем, кто поступает именно так (см. пар. 27 выше), хотя заявители в любом случае, судя по всему, освобождаются от налогов в связи с их преклонным возрастом. Более того, правила, устанавливающие минимальную продолжительность аренды земли не меньше семи лет, также, по-видимому, направлены на создание стабильности для арендаторов, но в то же время вероятно еще более ограничивают способность владельцев договариваться о более высокой ренте в ходе пересмотра арендного соглашения (см. пар. 34 выше). Также разумно предположить, что, как было замечено (см. пар. 82 и 95 выше), мораторий в определенной степени способствует снижению арендной платы, хотя трудно определить насколько, поскольку в последние десятилетия в Украине не было функционирующего рынка земли (ср. Chiragov и другие против Армении (справедливая компенсация) [GC], № 13216/05, § 68, 12 декабря 2017 года).

140. Следует также отметить, что в вышеупомянутых случаях меры контроля аренды были мотивированы заботой о социальных правах третьих лиц, зачастую уязвимых категорий населения, которых контроль за рентой призван был защитить. Это соображение не обязательно присутствует здесь, поскольку земля заявителей сдана в аренду коммерческим предприятиям (см. пар. 6 и 7 выше и ср. Urbárska Obec Trenčianske Biskupice против Словакии, № 74258/01, § 131, 27 ноября 2007 г., где Суд, обнаружив, что принудительнае сдача земли, принадлежащей членам ассоциации заявителя, и последующая передача этой земли арендаторам нарушили Статью 1 Протокола № 1, отметил, что предполагаемые бенефициары этих мер не принадлежали к социально уязвимым категориям населения, а также § 225 дела Hutten-Czapska, где меры даже в пользу признанных уязвимыми арендаторов были сочтены несоразмерными). В данном случае, напротив, именно сами заявители, а также другие владельцы могут считаться уязвимыми, хотя бы ввиду их преклонного возраста (см. пар. 35 (i), 81 и 95 выше, и, mutatis mutandis, Komnatskyy против Украины, № 40753/07, § 18, 15 октября 2009 г. и Stoyan Mitev против Болгарии, № 60922/00, § 73, 7 января 2010 г., где Суд признал, хотя и в другом контексте, преклонный возраст как один из факторов уязвимости заявителей).

141. Заявители и третья сторона утверждали, сославшись на некоторые статистические данные о концентрации рынка, что поддержание моратория не защищает интересы уязвимых землевладельцев, а напротив, в значительной степени выгодно арендаторам, многие из которых являются крупными и влиятельными предприятиями, вместо защиты мелких фермеров (см. пар. 70, 93 и 95 выше). Суд считает, что в этом вопросе не может полагаться на одни лишь статистические сведения (ср. D.H. и другие против Чехии [GC], № 57325/00, §§ 187-89, ЕСПЧ 2007 IV касательно использования статистических данных в случаях дискриминации), и заявители не представили никаких доказательств, свидетельствующих о каком-либо злоупотреблении властью со стороны арендаторов в их конкретных случаях. Тем не менее, Правительство не оспаривало этого конкретного утверждения и, что самое главное, не представило каких-либо конкретных доказательств, показывающих, что, напротив, мораторий защищает уязвимые категории населения, а не мешает им.

142. Суд также осознает тот факт, что заявители получили землю в собственность бесплатно от своих родителей, которые, в свою очередь, получили ее в процессе приватизации ранее принадлежавших государству земель. Хотя стороны не комментировали, на каких основаниях родители заявителей получили свои земельные паи, Суд отмечает, что такие паи предоставлялись в главным образом бывшим членам колхозов, обычно за их работу на этих предприятиях (см. пар. 12 выше). Заявители унаследовали землю в процессе обычного наследования. Поэтому нельзя сказать, что рассматриваемая земля свалилась на них с неба.

143. Более того, согласно прецедентному праву Суда, тот факт, что имущество приобретено без оплаты, не исключает возможности обнаружения нарушения Статьи 1 Протокола № 1 (см., например, приведенное выше дело Edwards, §§ 5 и 75-79, и Vistiņš и Perepjolkins против Латвии [GC], № 71243/01, § 121, 25 октября 2012 г.). Однако Европейский Суд считает, что этот факт может иметь значение при оценке в рамках Статьи 41 Конвенции (см. пар. 155 ниже).

144. Оценивая тяжесть бремени для заявителей, Суд также считает важным следующее:

(i) продолжительность ограничений, которая на сегодняшний день достигла семнадцати лет, лично затрагивая первого и второго заявителей более двенадцати и десяти лет соответственно (см., например, Sporrong и Lönnroth, приведенное выше, § 72, и JGK Statyba Ltd и Guselnikovas против Литвы, № 3330/12, § 143, 5 ноября 2013 года, где ограничения на полное осуществление имущественных прав продолжались в течение двенадцати и более десяти лет соответственно),

(ii) широкий характер ограничений, которые мешают заявителям как отчуждать свою землю практически любым возможным способом, так и использовать ее в других целях, кроме как для сельского хозяйства, и

(iii) абсолютный и негибкий характер ограничений, которые не подлежат какому-либо отдельному рассмотрению или исключению (ср. приведенное выше дело Immobiliare Saffi, § 54, в котором Суд признал частичное нарушение Статьи 1 Протокола № 1, поскольку ни один суд не имел юрисдикции для вынесения решения об эффекте, которое может иметь задержка в исполнении распоряжения о выселении в случае конкретного владельца; дело Spadea и Scalabrino против Италии, № 12868/87, §§ 37-40, 28 сентября 1995 года и Lohuis, приведено выше § 59, где было принято такое положение о случаях индивидуальных трудностей; и P. Plaisier B.V. и другие против Нидерландов (решение), № 46184/16, 47789/16 и 19958/17, § 91, 14 ноября 2017 года , где не была исключена индивидуальная оценка тяжести бремени, наложенного на заявителя национальными судами).

145. Указанная особенность правового режима, который действует в отношении заявителей, означает, что пропорциональность меры, ограничивающей их права, не была по существу проверена ни на законодательном (см. пар. 122 выше), ни на индивидуальном уровне.

146. Наконец, вышеупомянутая неопределенность, вызванная неоднократными продлениями моратория, сама по себе способствовала увеличению бремени, налагаемому на заявителей. Реализация одного из ключевых элементов их собственности, права распоряжаться своим имуществом (см. пар. 28 выше), стала зависеть от принятия законодательства неопределенного содержания, которое было отложено способом, который представляется непредсказуемым и плохо поясненным (см. пар. 118, 119 и 122 выше). Их права собственности фактически стали неустойчивыми и оспоримыми. Это следует рассматривать в свете давнего принципа прецедентного права Суда, согласно которому Конвенция должна толковаться и применяться таким образом, чтобы ее гарантии были практическими и эффективными, а не теоретическими и иллюзорными (см. mutatis mutandis, Paposhvili v Бельгия [GC], № 41738/10, § 182, ЕСПЧ 2016, с дополнительными ссылками в нем).

147. Суд приходит к выводу, что заявители, как частные лица, были вынуждены нести бремя неспособности властей выполнить свои собственные цели и уложиться в собственные сроки. Принимая во внимание слабость причин, по которым была выбрана наиболее ограничительная доступная властям альтернатива вместо менее ограничительных вариантов, Суд считает, что бремя, налагаемое на заявителей, является чрезмерным.

(v) Вывод

148. Учитывая вышеизложенные соображения и неспособность Правительства предоставить достаточные обоснования мер, применяемых к земле заявителей, Суд пришел к выводу, что Государство-ответчик вышло за рамки свободы усмотрения в этом вопросе и не достигло справедливого баланса между общими интересами общества и правами собственности заявителей.

149. Таким образом, имело место нарушение Статьи 1 Протокола № 1.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЕЙ 46 И 41 КОНВЕНЦИИ

A. Статья 46 Конвенции

150. Суд подчеркивает, что проблема, лежащая в основе нарушения Статьи 1 Протокола № 1, касается самой законодательной ситуации и что его выводы выходят за рамки только лишь интересов заявителей в настоящем деле. Суд считает, что Государство-ответчик должно принять необходимые законодательные и/или другие общие меры для обеспечения справедливого баланса между интересами владельцев сельскохозяйственных земель с одной стороны, и общими интересами общества с другой, в соответствии с принципами защиты прав собственности в рамках Конвенции. Суд не уполномочен указывать, каким образом эти интересы должны быть сбалансированы. В соответствии со Статьей 46, государство самостоятельно выбирает средства, с помощью которых оно будет выполнять свои обязательства по исполнению решений Суда (см., mutatis mutandis, Hutten-Czapska, приведенное выше, §§ 237 и 238 и Lindheim, приведенное выше, § 137). Решение Суда не следует понимать как требование немедленно создать в Украине неограниченный рынок сельскохозяйственных земель.

B. Статья 41 Конвенции

151. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.»

1. Компенсация

152. Заявители требовали 30000 евро (EUR) каждый в качестве возмещения морального ущерба.

153. Правительство считало, что заявленные суммы являются непомерными и необоснованными.

154. Суд отмечает, что заявители не требовали возмещения материального ущерба. Более того, он считает, что при отсутствии функционирующего рынка сельскохозяйственных земель в Украине любое такое требование является гипотетическим (см. пар. 139 выше).

155. Что касается возмещения морального вреда, Суд подчеркивает, что ситуации, в которых заявитель испытал явную травму, будь то физическая или психологическая боль, страдания, тревога, разочарование, чувство несправедливости или унижения, длительная неопределенность, нарушение жизни или реальная потеря возможностей, отличаются от ситуаций, когда публичное признание правоты претерпевшего несправедливость заявителя путем обязательного к исполнению для Договаривающегося государства решения само по себе является достаточным возмещением. В некоторых ситуациях, когда установлено, что закон, процедура или практика не соответствуют стандартам Конвенции, этого достаточно, чтобы восстановить справедливость (см., например, Chiragov, приведенное выше, § 57, с дальнейшими ссылками в нем).

156. Ввиду этих принципов Суд считает, что установление факта нарушения являет собой достаточную справедливую компенсацию за любой моральный ущерб, понесенный заявителями. При вынесении этого заключения Суд, в частности, учитывал свои выводы в пар. 138 и 143 выше в отношении характера бремени, налагаемого нынешней законодательной ситуацией на заявителей, на заключении, что Государство-ответчик должно принять соответствующие законодательные и/или другие общие мер для обеспечения соблюдения Статьи 1 Протокола № 1 (см., mutatis mutandis, Lindheim, приведено выше, § 141), и тот факт, что мораторий затрагивает исключительно большое число лиц (см. пар. 15 и 95 выше и, mutatis mutandis, Chiragov, приведено выше, § 46, и Edwards против Мальты (справедливое удовлетворение), № 17647/04, § 30, 17 июля 2008 г.).

157. Вместе с тем Суд подчеркивает, что если Государство-ответчик необоснованно задержит принятие необходимых общих мер, это может со временем привести к ситуации, когда возмещения ущерба а рамках Статьи 41 могут в конечном итоге стать оправданными, по крайней мере для некоторых категорий земледельцев.

2. Сборы и издержки

158. Заявители также требовали 4800 евро каждый на сборы и издержки, понесенные в Суде, для уплаты непосредственно на банковский счет г-на Тарахкало.

159. Правительство оспаривало обоснованность этого требования. Они указали, что Суд присудил 11000 евро за судебные издержки в деле Kulykov и другие против Украины (№№ 5114/09 и 17 других, § 159, 19 января 2017 года), которое, по мнению Правительства, были значительно более сложным, чем настоящее.

160. Согласно прецедентному праву Суда, заявитель имеет право на возмещение сборов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они были фактически понесены в разумных и необходимых размерах. В данном случае, учитывая имевшиеся у него документы и вышеуказанные критерии, а также с учетом оплаты юридической помощи, оказанной г-ном Тарахкало, которую он уже получил, Суд считает разумным присудить каждому заявителю сумму в размере 3000 евро за разбирательства в Суде, которые должны быть переведены непосредственно на банковский счет г-на Тарахкало.

161. Суд также желает подчеркнуть, что, несмотря на то, что он присуждает вознаграждение за судебные издержки в настоящем деле, в последующих делах такого рода возмещение сборов и издержек вряд ли будет предоставляться, если только не возникнут исключительные обстоятельства.

C. Пеня

162. Суд считает уместным, чтобы пеня по умолчанию была основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка, к которой следует добавить три процента.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Решил объединить заявления;

2. Допустил заявления к рассмотрению;

3. Пришел к выводу, что имело место нарушение Статьи 1 Протокола № 1 Конвенции;

4. Пришел к выводу, что признание нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией за любой моральный ущерб, понесенный заявителями;

5. Постановил

(a) что Государство-ответчик должно заплатить в течение трех месяцев с даты, когда решение станет окончательным, в соответствии с параграфом 2 Статьи 44 Конвенции, 3000 евро (три тысячи евро) каждому заявителю плюс любые налоги, которые могут быть начислены заявителям, в возмещение сборов и издержек, для обмена на валюту Государства-ответчика по курсу, действующему на дату урегулирования, и последующего перевода на банковский счет адвоката заявителей г-на Тарахкало;

(b) что по истечении вышеупомянутых трех месяцев до расчета на указанную сумму будут начисляться простые проценты по ставке, равной предельной кредитной ставке Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6. Отклонил остальные претензии заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке и уведомлено в письменной форме 22 мая 2018 года в соответствии с параграфами 2 и 3 Положения 77 Регламента Суда.

  Marialena Tsirli                                                             Vincent A. De Gaetano
      Секретарь                                                                        Председатель